Андрей Алексеевич Вейхер
история нашего клана история нашего герба

Наш клан

Предки мои социально и этнически очень разношерстны. Это делает меня весьма толерантным, потому что нужно одинаково хорошо относиться даже к людям, которые воевали друг с другом.

Собственно же ощущение не только исторической, но и личностной множественности Родни сложилось в кругу большой семьи Полозовых, корни которых в небольшом городке южной Смоленщины - Рославль (оттуда Псалтирь). Сам я в этом городке, увы, не был (еще надеюсь побывать), но там в старом доме семьи есть даже краеведческий музей, во многом построенный на истории этой семьи (ее документах, фото и даже мебели, конечно, последующих потомков, покупавших в Питере антиквариат, но приличный, той первоначальной эпохи).

Среди 6-7 детей четы Полозовых лидером оказался мой дед, молоденькая жена которого получила от отца в приданое небольшую усадьбу на Украине, в Каменец-Подольской губернии. Она была единственное дитя, своенравная, но невероятно душевная и контактная с людьми любого социального статуса - от Бонч-Бруевича (будущего секретаря Совнаркома, а первоначально - ее домашнего учителя математики) до деревенской дачной хозяйки, с которыми она сдруживалась до взаимно интересной переписки на долгие годы после прекращения дачных отношений. Эта пара произвела 7 детей, в голодные военно-революционные годы к ним перебрались рославльские родственники и пристали другие хорошие люди (одна неродственница так и прожила в нашей семье 64 года - с 20 до 84 лет).

За столом сидели 20 чел. Кормились поместьем и тем, что дед был земский врач с практикой, снискавший популярность такую, что уже в 37 году, когда многие из тех мест (черта оседлости) поубегали от Советов, за его гробом шли около 10 тыс. человек (из 50 тыс. населения). Их друзья образовали второй круг клана, живущий общо третье поколение. Когда после смерти деда перебрались в Ленинград, где уже жили сестры и брат деда с чадами, родственники других линий, когда присоединились к этому зятья (в т.ч. мой отец), то общая компания родных, говорят, доходила до 40 человек.

В блокаду пятеро умерли. Но (везучий род!) все бабушкины дети, пройдя лагеря немецкие и наши, прошагав на костылях буквально тысячи километров, выжили. Потом начали рожать послевоенных. Так что в благословенные 60-е годы на бабушкины именины (Валентина - 23 февраля нового стиля) еще собиралось - я хорошо помню, - человек 35 (с друзьями в статусе родных). Сейчас здесь на очередные похороны (другие поводы менее мобилизующие) собираются 10-15 чел.

По миру рассеялись начиная с 50-х годов и за последние 15 лет. Сейчас Дальний Восток - 8, Москва - 17 (там старые корни, переезд из Питера туда был только один, оттуда приезжают на наши похороны), Америка - 3-6 человек переменного состава, Эстония - 5, Украина - 4, средняя Россия - 5, Новороссийск - 5. Нарождающееся поколение не будет иметь закваски тесного общения в Большой семье, где родные и двоюродные братья-сестры по плотности общения не отличаются. Для них это уже в лучшем случае информационные родственники.

Я пытаюсь сейчас сконцентрировать хотя бы личные архивы. Последнее, что получил на днях - 3 старых альбома фотографий периода 1875-1925. Впервые увидел там портрет (до сих пор только слышал) основателя Удельнинской больницы для душевнобольных - А.Тимофеева, лейб-психиатра и мужа единоутробной сестры того моего прадеда, который подарил бабушке Валентине поместье.

 

Наш герб

Наш герб (моей фамилии) был после перерыва воссоздан дедом (прадед был к этому безразличен, а со своим отцом поругался в 18 лет и дела иметь не хотел), когда пришлось доказывать дворянство с простейшей целью (так я слышал от отца) - облегчить поступление в Морской корпус младшему брату деда. Отец мой имел хорошо развитое воображение и мог, конечно, присочинить, а до гербовника (было такое издание до 17-го года) добраться мне пыла до сих пор не хватает.

Но в одной польской книжке ("Битва под Оливой"), где описываются события, в которых и проявил себя на польской службе наш родич - выходец из Франции (там он обозван "строитель польского флота"), была фотография пушки с его гербом, очень похожим на рисунок отца. И книжка, и рисунок загадочно затерялись между жилищ, образующих пространство моего жизненного кочевья.

Но еще до этой пропажи мы были с дочкой в Польше и в городке-однофамильце (куда съездили специально на пару дней, сбежав от группы) как раз и видели ту часовню, построенную исторической родней, и герб на ней, вполне схожий и с рисунком, и с книжкой.

Герб самого городка в сувенирном исполнении мы привезли, но он даже отдаленно не напоминает герб фамильный, хотя сами основатели города (родичи) там поминаются и захоронения их в костеле блюдутся.

карта сайта | на главную | новости | по нашим данным | исследования | заказчики и партнеры | публикации | бланк заказа
на главную сайта А.А.Вейхера | размышления `a_propos | препод. | художества/стихи | художества/песни | из чьих мы
Rambler's Top100

Webmaster